ПЕНСИОННАЯ РЕФОРМА КАК СМЕНА МОДЕЛИ ОБЩЕСТВА. КРИЗИС ПЕНСИОННОЙ СИСТЕМЫ НА ПЕРЕЛОМЕ МОДЕЛИ

В начале «пенсионного кризиса» я обращал внимание лишь на две причины, которые привели к обострению ситуации и спровоцировали повышение пенсионного возраста:

1) Ухудшение демографической ситуации, уменьшение числа работающих граждан России на одного пенсионера;

2) Махинации чиновников ПФР и НПФ с пенсионными накоплениями граждан (это настолько характерное преступление, что ему уже посвящена статья на Википедии.

Понятно, что негативные последствия обеих проблем можно и нужно решать за счёт мер по по более справедливому перераспределению доходов внутри страны (введение прогрессивной шкалы налогообложения, дополнительные налоги для крупных корпораций и т.д.). Президент в своем выступлении упомянул эти пути решения проблемы. Конечно, он сильно обманул слушателей, когда сказал, что этих мер не будет достаточно и они, якобы, не действенны. В то же время, в выступлении Президента меня удивила та обречённость, с которой он говорил о неизбежном крахе Пенсионной системы России в её нынешнем виде и масштаб проблемы (в денежном выражении). Моё представление о демографии и экономике России позволяло мне смотреть на будущее, в том числе и Пенсионной системы страны куда с большим оптимизмом, чем смотрит Президент…

Однако, размышления над тем, как работают НПФ — негосударственные пенсионные фонды и чем их функционирование отличается от ПФР, а также осознание динамики перетока людей между ПФР и НПФ привело меня к пониманию того, откуда у Президента такой пессимизм и почему проблема столь глубока. Оказывается, есть еще причины «пенсионного кризиса» в России, о которых почему-то никто не говорит, но которые куда более опасны структурно, чем указанные выше причины 1) и 2). Сразу озвучу эти причины:

3)В России действуют НПФ. При этом, в отличие от других стран, где действуют НПФ, у нас ещё идёт «передел рынка пенсионных услуг» и тяготы периода «становления господства НПФ» автоматически перекладываются на ПФР. Наблюдается существенная динамика перехода работников от ПФР в НПФ.

4) Становление НПФ в России означаетприватизацию системы пенсионного обеспечения и переход общества от советской и традиционной модели «связь поколений» к западной модели «каждый сам за себя».

Фактически, п. 3) и 4) означают, что речь идёт не просто еще об одной операции по «ограблению народа», не просто о еще одном управленческом провале власти, а о совершенно новом этапе трансформации нашего общества. Сначала приватизация «фабрик, заводов, пароходов», затем, позднее, приватизация недр, земель и лесов, теперь вот приватизация пенсионной системы как совершенно новый, но, конечно, не последний этап приватизации всего и вся. П. 4) выступает как простое следствие п. 3). А п. 1) и 2) являются лишь факторами, отягощающими последствия п. 3). Но вся суть проблемы — именно в п. 3). Рассмотрим подробнее.

Как работает любой пенсионный фонд? У него есть две категории клиентов: клиенты-работники и клиенты-пенсионеры. Изначально все совершеннолетние граждане РФ были клиентами ПФР. Ни один пенсионный фонд не примет к себе на баланс клиента-пенсионера от другого пенсионного фонда. Ибо от пенсионера — один убыток. Поэтому любой пенсионер при выходе на пенсию становится клиентом того пенсионного фонда, клиентом которого он был в качестве работника. Те же пенсионеры, кто был работниками еще в эпоху СССР, автоматически являются клиентами ПФР. А вот клиенты-работники, они, напротив, приносят в пенсионный фонд свои отчисления, поэтому за них между разными пенсионными фондами идёт конкуренция.

Как работает ПФР? Он аккумулирует средства от своих клиентов-работников и выплачивает их клиентам-пенсионерам. В ПФР пенсионер получает не ту сумму, которую он заработал и внёс в ПФР, он получает ту сумму, которую ПФР смог собрать с нынешних клиентов-работников и пропорционально разделил между своими клиентами-пенсионерами. Это происходит просто потому, что за всё время существования ПФР у него никогда не было возможности накапливать и инвестировать вовне сколь-нибудь значимую часть взносов клиентов-работников. Ведь на нём с момента основания «висели» обязательства по выплатам перед унаследованными от СССР пенсионерами, чьи «пенсионные взносы» были уже потрачены в СССР и инвестированы в разные объекты, которые страна успела построить до 1991 г. Поэтому, ПФР если и имеет возможности что-то инвестировать вовне, то лишь временные остатки на счетах, составляющие малую часть его оборота. По сути, ПФР — фонд не накопительный, а социально-распределительный. Работник перечисляет деньги в ПФР не для того, чтобы накопить себе на пенсию, а для того, чтобы прямо сейчас профинансировать пенсии своим родителям и старшему поколению в целом. И когда он выйдет на пенсию, он получит деньги не потому, что ранее платил их ПФР, а просто потому, что выросли новые поколения, которые отчислениями со своего заработка готовы обеспечить его старость. Это логика общества, построенного по принципу «связь поколений». Поэтому, проблема 1) действительно является проблемой для ПФР, но не является проблемой для НПФ.

Совсем иначе работает НПФ. Любой НПФ в первый год своей работы имеет лишь клиентов-работников, но не имеет клиентов-пенсионеров. Ведь чтобы человек заслужил пенсию от НПФ, он сам должен много лет платить взносы, чтобы её накопить. НПФ имеет накопительный характер и работает по принципу «каждый сам за себя». Именно по этому НПФ не только имеет возможность, но и по-закону обязан накапливать и инвестировать пенсионные взносы граждан. Поскольку каждый его клиент-пенсионер получит именно свои собственные деньги через несколько десятков лет, их нужно надёжно защитить от многолетней инфляции. А значит,их нужно постоянно «прокручивать» и приумножать, а ни в коем случае не выплачивать тем, кто вышел на пенсию раньше.

Заметим, что всё время функционирования любого честного НПФ (т.е. реально созданного для пенсионного обеспечения его клиентов, а не для махинаций — есть ведь и такие) можно условно разделить на 3 этапа:

1.Первые 10 лет существования любой НПФ имеет очень мало клиентов-пенсионеров. Ведь лишь самые старые из его первых клиентов-работников успели выйти на пенсию. Зато он имеет много клиентов-работников. Этозолотое время НПФ, когда приток денег большой, а обязательства по выплатам — минимальны.

2.Выход на стабильную траекторию. В следующие 10 лет число клиентов-пенсионеров уже приближается к половине от числа клиентов-работников. На пенсию выходят те, кто стал клиентами НПФ в 40-50-летнем возрасте, а постаревших на 10-20 лет бывших самых молодых клиентов-работников дополнили новые поколения сотрудников-клиентов. (В России большинство успешных НПФ — корпоративные, например в НПФ «Газфонд» клиентами являются, в первую очередь, сотрудники «Газпрома»).

3.Стабилизация НПФ. Она происходит после 20 лет работы НПФ, когда его старшие пенсионеры, перевалив за 80 лет, в основном, умирают, но на их место заступают новые пенсионеры. В фазе стабилизации соотношение клиентов-работников и клиентов-пенсионеров в НПФ становится таким же, как и в среднем по стране.

Важно: только в фазе стабилизации НПФ можно оценить, является ли он конкурентноспособным и способен ли он выполнить обязательства перед теми, кто вкладывал в него деньги в предыдущие 20 лет. Ведь в первые 20 лет НПФ работает в «заведомо прибыльном» режиме, причём первые 10 лет напоминают этап «дурных денег» и «халявы». Не зная «внутренней кухни» НПФ, в первые 10-15 лет работы нельзя отличить честный НПФ от НПФ-неудачника и от НПФ-мошенника, созданного, чтобы 10-15 лет собирать с людей деньги, а потом просто исчезнуть.

Зададимся вопросом: а является ли выгодным переход работника из ПФР в НПФ?

Считаю, что этот вопрос имеет разный ответ в зависимости от того, исходим ли мы, отвечая на него, из текущих интересов работника, или же из долгосрочных интересов выживания страны и народа.

Приведём аргументы, толкающие работников (особенно, молодых, кому сейчас 20-30 лет) в НПФ:

1. Человеку психологически удобнее«рассчитывать самому на себя», чем отдать свои пенсионные накопления представителям старших поколений и потом надеяться, что следующие поколения обеспечат его достойную старость за счёт их пенсионных накоплений. Эта логика очень распространена и будет только набирать силу по мере осознания гражданами того, как легко государство (а значит, и ПФР!), могут их обмануть. Эта логика имеет большой изъян, ведь реальная схема работы НПФ предполагает, помимо «надежды на себя» еще и «надежду на НПФ». А кто в наших реальных условиях поручится, что НПФ, которому работник доверился в молодости, вообще сохранит через 20-30-40 лет своё существование и платежеспособность? Однако, при рассуждении по принципу «рассчитывать самому на себя», плюсы такой логики достаточно прозрачны, а вот риски от доверия частному пенсионному фонду замаскированы в общей непредсказуемости будущего и их крайне трудно рационально оценить в денежном выражении. Поэтому, многие эти риски просто не учтут.

2.В нашем обществе продолжается пропаганда индивидуализма. Этот культурный фактор фактически работает, как агитация за уход от схемы «связь поколений» и переход из ПФР в НПФ.

3. В современной России наиболее успешные НПФ созданы в середине-конце 1990-х крупными устойчивыми корпорациями для социального обеспечения своих сотрудников. Позднее они стали привлекать пенсионные накопления и иных лиц. Часто эти корпорации обоснованно оцениваются их работниками как более прочные гаранты стабильности и благополучия, чем само государство. Например, работники «Газпрома» в 1990-е могли быть не уверены, сохранится ли через 20-30 лет Конституция РФ и государственное пенсионное обеспечение. Но они были вполне уверены, что газовая индустрия России будет востребована и, если они будут прочно востребованы этой индустрией, то могут быть спокойны за своё будущее. Такие НПФ (как «Газфонд» или «Национальный негосударственный пенсионный фонд»), экономически опирающихся на устойчивые и успешные корпорации или консорциумы корпораций, сейчас не просто существуют, но и за 15-25 лет своего существования доказали свою устойчивость и способность выполнять обязательства перед своими пенсионерами. К тому же они предлагают не только сохранение денежных средств, но и их приумножение. Поэтому процесс перехода работников (в первую очередь, молодых!) из ПФР в такие успешные НПФ стремительно набирает обороты и в ближайшие годы выглядит неизбежным.

Задумаемся,что это означает для ПФР и для страны в целом?

Путин не зря с такой тревогой говорил, что с каждым годом катастрофически будет ухудшаться соотношение работающих и пенсионеров. Он это говорил о судьбе ПФР. Ведь ухудшение этого соотношения связано не только с объективным ухудшением демографической ситуации в стране. Оно резко усугубляется тем, что отток молодых работников из ПФР и НПФ неизбежен, а вот подавляющее большинство пенсионеров страны навсегда останутся в ПФР, ведь пенсионер не может перейти в другой пенсионный фонд. Не за горами тот день, когда при общем соотношении работников и пенсионеров в стране 1,2 : 1, их соотношение в НПФ будет 2 : 1, а их соотношение в ПФР будет 1:1, а затем — и меньше. К этому моменту большинство НПФ России еще будут находиться на ранних стадиях своего развития и у них будет мало клиентов-пенсионеров. А вот в ПФР останутся лишь старые работники и все пенсионеры огромной страны… Панические нотки в выступлении Президента понятны.

Конечно, кардинальной сменой экономического курса страны в строну ограничения сверхдоходов богатых и усиления государственного регулирования хотя бы сырьевого сектора экономики и тяжёлой промышленности (что, собственно, и предлагает КПРФ!) можно решить и нынешние финансовые проблемы пенсионной системы. Но в том-то и беда, что Президент и Правительство такой вариант не рассматривают в принципе. Напротив, они сами создали такую ситуацию, когда государство дало возможность и выгодные условия функционирования (в частности, первые 10 лет «золотого периода») для НПФ. Понимая, что это убьёт ПФР, государство само наращивало их клиентскую базу, даже путём откровенных преступлений и махинаций. Очевидно, страной правят убеждённые «рыночники» и их изначальная ставка на НПФ является их твёрдой позицией. И суть «пенсионной реформы» вовсе не в повышении пенсионного возраста, а в приватизации пенсионной системы и полном отказе от традиционной схемы «связь поколений» в пользу «каждый сам за себя».

Таким образом, причина повышения пенсионного возраста вовсе не в экономических трудностях, которые переживает страна и даже не в демографической проблеме. При принудительном переходе от схемы «связь поколений» к индивидуальной накопительной схеме колоссальный дефицит бюджета старой пенсионной системы (в нашем случае — ПФР) был бы неизбежен даже в богатой стране с лучшей, чем у нас, демографией.

Задумаемся, что будет, когда первое из «новых поколений» решило разорвать «связь времён»и вложило свои пенсионные отчисления не в пенсии для старшего поколения, а в специальные инвестиционные фонды, где их деньги будут 30 лет крутиться, принося будущую прибыть им и основателям их НПФ. Кто обеспечит старость людям, кто свои пенсионные начисления вложил в своих родителей, но не получил того же от своих детей?

Страна может жить по модели НПФ, если все поколения вкладывали свои пенсионные отчисления в себя. Страна может жить по модели «связь времён», если все вкладывали свои отчисления в старшие поколения. Но вот если модель переживает ломку, она неизбежно будет очень болезненна. Невелика была проблема, пока ещё мало работников ушло в НПФ. Невелика будет проблема (если Россия сохранится до этого времени), когда на балансе ПФР останется малое число пенсионеров, а большинство «новых пенсионеров» уже будут получать обеспечение по новой западной схеме. Но вот в середине этого 30-40-летнего переходного периода (считаем от 20-30-летия работника до его 60-летия) мы попадаем в крайне тяжёлую ситуацию, когда большинство работающих уже работают на своё и своих НПФ будущее, оставив на произвол судьбы 40-50 миллионов «старых пенсионеров».Когда 50 из 60 миллионов работающих уже «катапультировались» в новую модель, а 50 миллионов «старых пенсионеров» на попечении ПФР еще не вымерли…

Для страны и для народа этот чудовищно болезненный переход от советской к западной модели отношения поколений, который нам предлагают совершить ценой вымирания поколения наших родителей («повязав себя с правящим капиталистическим режимом их кровью») неприемлем. Но решить эту проблему по-существу мы не сможем, ни в случае отмены сейчас повышения пенсионного возраста, ни даже в случае введения прогрессивного налога. Как я указал в начале письма, проблема глубже. Для её решения необходима такая трудно понятная для индивидуалистично мыслящих людей мера, как принципиальный отказ нашего государства от НПФ. Неприемлема ситуация, когда некий гражданин копит себе на пенсию сам, в то время, как его соседи тратят свои пенсионные взносы, чтобы платить пенсию его престарелому отцу. Либо работающие граждане совместно и солидарно поддерживают старшие поколения, либо «старые пенсионеры» умрут в интересах капитализма, и этот «мор» старых пенсионеров будет продолжаться 30-40 лет, пока полностью не сменится поколение…

Означает ли мой призыв к отмене самого института НПФ, что эффективные НПФ ряда корпораций, такие, как «Газфонд», должны умереть, а их «сегмент рынка» должен занять неэффективный ПФР? Нет, считаю, что правильнее было бы окончательно национализировать «Газпром» и другие успешные корпорации и реформировать государственную систему пенсионного обеспечения, взяв за основу новой пенсионной системы не ПФР, а как раз пенсионные фонды успешных корпораций.

По материалам сайта kprf.ru